Воспоминания
Якунцова Ивана Александровича и Олега Ивановича Толшмякова
* Соавторы воспоминаний - однополчане. Их боевое братство, начавшееся в 1942 году, продолжается и поныне.
Иван Александрович в годы Великой Отечественной войны был командиром минометного взвода, старшим лейтенантом. Участник войны с Японией. Имеет боевые награды. Ныне (2000 г.) Иван Александрович педагог, ученый, доцент Пермского государственного университета, кандидат исторических наук. С 1965 года исследует проблемы индустрии Урала, вклада Прикамья в достижение Победы. Опубликовал более 100 работ и три монографии.
Олег Николаевич Толшмяков родился в 1921 году. Во время войны командовал пулеметным взводом и взводом противотанковых ружей. По окончании войны служил на Сахалине и в Польше. В запас уволился в звании капитана. Имеет боевые награды.
После разгрома немецко-фашистских агрессоров ликвидация очага войны на Дальнем Востоке являлась делом государственной и общенациональной важности.
Летом 1945 года численный состав Квантунской армии в Маньчжурии и Корее был удвоен, а предложения союзников о капитуляции - отвергнуто.
Заключительная военно-стратегическая операция, осуществленная тремя фронтами и Тихоокеанским флотом в августе 1945 года на Дальнем Востоке, по размаху и замыслу была одной из крупнейших. Война, хотя и была скоротечной, но велась на площади полтора миллиона квадратных километров и на глубину 200-800 километров. В упорных боях советские войска преодолели восемь мощных укрепрайонов в Маньчжурии и четыре - в Корее.
Наш 991-й стрелковый полк, входивший в 258-ю дивизию 25-й армии, действовал в составе 1-го Дальневосточного фронта под командованием Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова. В Маньчжурской стратегической операции для фронта отводилось Харбино-Гиринское направление. Соединения 25-й армии под командованием генерал-полковника И. М. Чистякова на левом фланге наступали на Гирин и взламывали долговременные укрепления на юге Маньчжурии и на границе с Кореей.
Отчетливо запомнилась нам ночь на 9 августа 1945 года, когда в непроглядной мгле, под проливным дождем, по бездорожью, с соблюдением маскировки пробивались от Краскино к Маньчжурской границе. Лошади утопали в болоте. Орудия, минометы, повозки люди тянули на себе. Темп движения задавало полковое начальство, пробиваясь верхом на монголках.
К полуночи вышли на границу. Мощные бетонные доты. Первые жертвы. Первые пленные. Из бетонных крепостей самураев "выкуривали" в основном противотанковыми минами и огнеметами. Артиллеристы пробовали бить по амбразурам, но снаряды отскакивали, как от стенки горох.
Рассвело. Даже воздух- и тот насыщен каким-то непривычным для нас запахом. За глинобитными стенами тесно жались фанзы, крытые черепицей или стеблями гаоляна, гладко обмазанные глиной. Решетчатые окна, иногда и двери, вместо стекол промасленная бумага. У глинобитных стен теснились китайцы в синих куртках, мятых, залосненных штанах, многие босиком, но в шляпах. Они вытягивали сухие жилистые руки и, показывая большой палец, кричали:
"Шанго! Шанго!". Мальчишки с красными флажками.
Спустя двое суток комбат Поляков, замполит Ефимчук и парторг Горбунов информировали ротных и взводных, что командир полка Герой Советского Союза полковник Бахметьев и комиссар полка майор Звонов требуют от нас повышенной бдительности, ибо японское командование оставляет в наших тылах "летучие отряды", сформированные из ярых самураев, для шпионажа и диверсий. Было сделано и другое предостережение, насчет смертников, чья основная задача - уничтожение командного состава и боевой техники советских войск. Действовали они из засады, укрытия, чаще с холодным оружием, подрывали танки, бросаясь под них со связками гранат или с минами.
Они взрывали и мосты на путях наступления наших войск. На одном участке ночью японцы вырезали целую батарею, сняв часовых.
Наша дорога пролегала по таежно-гористой местности через отроги Малого Хингана и гор Пэктусана. Овладев Дуннинским укрепрайоном, под прикрытием ночи мы форсировали две крупных водных преграды - реки Тумень-Ула и Тумыньцзян (Туманган), преследуя отступавшие в Корею горнострелковые подразделения противника. Сломив в боях их сопротивление, мы двинулись к Северокорейскому порту Гензан (Вонсан).
Но прежде было еще ночное сражение с войсками горно-вьючной артиллерии противника на перекрестке дорог труднопроходимого горного перевала. Первыми в бой вступили бойцы пулеметной роты во главе с ее командиром - старшим лейтенантом Килецким. На них обрушился шквальный огонь из орудий, гранатометов и автоматического оружия. Большие потери были с обеих сторон. Смерью храбрых пали в этом бою наши фронтовые друзья, офицеры Килецкий, Замарацкий, Масалкин, сержанты Лобе, Гафуров, много рядовых бойцов. На рассвете самураи выбросили белые полотнища - знак капитуляции. В числе трофеев оказалось не только оружие, но и большой табун могучих лошадей, освободившихся от горно-вьючных поклаж. Наши ездовые тут же меняли карликовых упрямых монголок на этих японских великанов.
Пока в поле подбирали раненых и убитых, командиры принимали у пленных оружие. Японцы молча бросали оружие, кланялись и отходили к нашим бойцам, которые брали их под охрану. Харакири не делали ни рядовые, ни офицеры. И смертников в белом не было видать. Нам объясняли: смертники - в белых рубашках и штанах. Самурайский обычай.
Братскую могилу приготовили на опушке леса. Времени на траурный митинг не было. Ограничились тем, что комиссар полка перед строем произнес несколько прощальных слов.
Прозвучал ружейный залп, и мимо могилы прошел полк. Тогда подумалось: "Каково спится тем, кто зарыт в чужую, а не в нашу, российскую землю?"
Петляли по серпантину горной дороги, спускаясь и поднимаясь, огибая сопки, каменистые кручи. Бездонные пропасти с одной стороны и утесы, поросшие лесом,- с другой. Впереди колонн шли саперы. Японцы часто минировали проходы через перевалы. Со скальных вершин смертники - "кукушки", вели прицельный огонь. Иногда на крутых виражах автомашины с орудийными прицепами, радиостанциями срывались в пропасть.
Командир минометной роты капитан Ручнин, вернувшись от комбата Полякова, сообщил, что японский император капитулировал перед союзниками, но военщина саботирует капитуляцию, продолжает сопротивление.
В конце августа сорок пятого с карты Азии исчезло Маньчжоу-Го - марионеточное государство с игрушечным императором, японским ставленником Пу И во главе. Миллионная Квантунская армия была разгромлена.
Вскоре войска 25-й армии передислоцировали в район Пхеньяна для оказания помощи корейскому народу. Удивительно доброе впечатление сохранилось в нашей памяти о Корее, которую издревле именовали Чосон, что в переводе с корейского означает "Страна утренней свежести". Мы ощутили это на себе. Утро - солнечное, лучистое. С земли поднимается белая, как молоко, испарина. Воздух насыщен запахами сырой земли и близкого моря. Зелень деревьев - свежая, ласковая, чувствуется, что тепла и влаги здесь переизбыток. Экзотический пейзаж Кореи дополняют пагоды, которые древнее пирамид.
Корейцы встречали наши войска радушно, выстраиваясь вдоль дорог. Дороги вели вглубь страны, в города Саривон, Синмаку, Хэчжу... Японские полки, стоявшие в этих пунктах, бежали в неизвестном направлении. Занимаем их помещения в Синмаку. Комендант города, молодой капитан, помогал обустройству. Почти каждую ночь до конца 1945 года возникали пожары. Гремели взрывы. Свирепствовала японская тайная агентура и белогвардейские семеновские банды.
Война с Японией шла не так уж долго. Но сколько бы ни шла война, для тех, кто участвует в ней, это целая жизнь: иногда полчаса боя могут засесть пожизненным осколком в душе, и тебе хватит этого боя до самой старости. На войне другое время -там стреляют, там убивают, и оттуда уходят в забытье или в бессмертие, стареют за несколько минут и обретают себя в мгновенье. Потому-то каждый день войны не имеет эквивалента в любой протяженности мирного времени.
И в заключение - несколько поэтических строк, принадлежащих перу Олега Толшмякова:
Здравствуйте, друзья и ветераны!
Где же вы, бойцы минувших лет ?
Знаю, что болят порою раны -
Зримые следы былых побед...
Всех нас вместе боем закалила
В армии военная страда.
Тех, кто не вернулся из горнила,
В памяти оставим навсегда.
*