В конце 1942 года после окончания танковой школы в Нижнем Тагиле я в составе 56-го полка 11-й армии оказался под Старой Руссой. В самом первом бою наш танк по вине водителя застрял на вражеской траншее. Командир нервничал - неподвижный танк стал отличной мишенью. С большим трудом удалось-таки выкарабкаться...

Сново невезение - осколком ранило в руку механика-водителя. Я поменялся с ним местами - он сел за пулемет. Хорошо! Конечно, танк - боевая машина, а не трактор ЧТЗ,Ю на каком до войны я возил лес в Визяйском мехлеспункте. Тут надо в оба смотреть, себя и товарищей беречь, а главное - бить и давить проклятых фашистов.

Наш танк вместе с пехотой уперся в мелкий осинник. Почему вперед не двинаются - неведомо. Пехота залегла. Ведем огонь из обоих пулеметов и пушки. Но все равно немец не дает нашей пехоте головы поднять. Люк механика-водителяне прикрываю и вижу, как один боец сцнцлся под клиренс нашего танка. Кричит: "Добейте меня, дебейте!"

Я догадался: солдат тяжело ранен. Открываю люк, резко выскакиваю из танка с одной целью - помочь надо раненому! Командир вдогонку: "Куда! Назад!" Паразит же этот немец! Никакого роздыха, осколки мин стригут по земле. Слышу крикдругого пехотинца: "Не трогайте его! Глаза-то разуй!" Я глянул на стоящего на карачках бойца и все понял. Скаозь ватные штаны торчит огромный осколок мины, который вытащить просто невозможно. Да и кто взяля бы это сделать - нервы не выдержат! Истекающий кровью солдат уже ни о чем не просил. А его взгляд, полный тоски и печали, запомнился мне на всю жизнь.

Бой продолжался. Я быстро заполз в танк, заметил злые глаза командира. Он был прав: танк стоял, и его могли подбить. На этот раз все хорошо обошлось. А в следующем бою младший лейтенант Разумейко погиб...

Немцы были отброшены от Старой Руссы. В феврале сорок третьего наш полк расформировали. Я стал служить в 227-м полку, он родным для меня сделался. Летом сорок четвертого меня тяжело ранило. Но товарищи танкисты упорно шли на запад. К победе.